Предлагаю вниманию читателей перевод статьи в «Foreign Affairs» с рассуждениями o современном ведении войны под влиянием военных конфликтов в Украине, Газе и других локациях. Одним из ее авторов является Марк Милли, занимавший пост председателя Объединенного комитета начальников штабов с 2019 по 2023 год. Характер войны меняется с развитием современных технологий и это требует срочного реформирования военной стратегии США, процессов закупки технологий и организационных структур, чтобы оставаться конкурентоспособными перед лицом таких противников, как Россия и Китай. Эта статья может быть особенно интересна в свете разработки стратегии долгосрочной безопасности Украины, о которой мы поговорим в другом обзоре.
На полях сражений в Украине будущее войны быстро становится настоящим. Тысячи дронов заполняют небо. Эти дроны и их операторы используют системы искусственного интеллекта (ИИ) для обхода препятствий и идентификации потенциальных целей. Модели ИИ также помогают Украине предсказывать, куда наносить удары. Благодаря этим системам украинские солдаты с разрушительной эффективностью уничтожают танки и сбивают самолёты. Российские подразделения находятся под постоянным наблюдением, а их линии связи подвержены вражеским атакам — как и украинские. Обе стороны стремятся разработать ещё более продвинутые технологии, которые смогут противостоять непрерывным атакам и преодолевать оборону противника.
Война в Украине — далеко не единственный конфликт, в котором новые технологии трансформируют характер ведения боевых действий. В Мьянме и Судане как повстанцы, так и правительство используют беспилотные аппараты и алгоритмы в своих боях. В 2020 году автономный турецкий дрон, используемый войсками, поддерживаемыми правительством Ливии, нанёс удар по отступающим боевикам — возможно, это была первая атака дрона, проведённая без участия человека. В том же году армия Азербайджана использовала турецкие и израильские дроны, а также баражирующие боеприпасы (взрывные устройства, предназначенные для зависания над целью), чтобы попытаться захватить спорный анклав Нагорный Карабах. В Газе Израиль применил тысячи дронов, подключённых к алгоритмам ИИ, помогая израильским войскам ориентироваться в сложных условиях городской территории.
В определённом смысле быстрые темпы таких изменений не удивляют. Война всегда стимулировала инновации. Однако сегодняшние сдвиги необычайно стремительны и окажут гораздо большее влияние. Будущие войны больше не будут зависеть от численности войск или лучших самолётов, кораблей и танков. Вместо этого ими будут доминировать всё более автономные системы оружия и мощные алгоритмы.
К сожалению, это будущее, к которому Соединённые Штаты остаются неподготовленными. Их войска не полностью готовы сражаться в условиях, где они редко имеют элемент неожиданности. Их самолёты, корабли и танки не оснащены для защиты от атак дронов. Военные США ещё не приняли искусственный интеллект в полной мере. У Пентагона слишком мало инициатив, направленных на исправление этих недостатков, и текущие усилия движутся слишком медленно. Тем временем российская армия использует множество дронов, оснащённых ИИ, в Украине. А в апреле Китай объявил о самой крупной военной реформе за почти десятилетие, сосредоточив внимание на создании технологически оснащённых войск.
Если США хотят сохранить своё положение ведущей мировой державы, им необходимо срочно сменить курс. Страна должна реформировать структуру своих вооружённых сил. Американская армия нуждается в реформе тактики и системы подготовки лидеров. Ей нужны новые подходы к закупке оборудования, новые типы вооружений и лучшее обучение солдат работе с дронами и использованием ИИ.
Американским политикам, привыкшим управлять самой мощной оборонной системой в мире, может не понравиться идея таких кардинальных перемен. Но роботы и ИИ здесь, чтобы остаться. Если США не возглавят эту революцию, злонамеренные акторы, вооружённые новыми технологиями, будут более готовы атаковать Соединённые Штаты.
Когда они это сделают, у них может получиться. Даже если Вашингтон одержит победу, он всё чаще будет сталкиваться с военными системами, разработанными для поддержки автократий и используемыми без уважения к либеральным ценностям. Поэтому США необходимо трансформировать свои вооружённые силы, чтобы сохранить решающее военное преимущество — и гарантировать, что роботы и ИИ будут использоваться этично.
ИЗМЕНИСЬ ИЛИ ПОГИБНИ
Природа войны, вероятно, неизменна. В любом вооружённом конфликте одна сторона стремится навязать свою политическую волю другой с помощью организованного насилия. Битвы ведутся с неполной информацией. Военные сталкиваются с постоянно меняющейся динамикой, включая внутренние изменения в своих рядах, взаимоотношения с правительством и обществом. Солдаты испытывают страх, видят кровь и смерть. Эти реалии вряд ли изменятся даже с введением роботов.
Но характер войны — то, как армии сражаются, где и когда происходят сражения, какими средствами и с какими лидерскими техниками — может эволюционировать. Эти изменения могут быть вызваны политикой, демографией и экономикой. Но мало что оказывает большее влияние, чем технологическое развитие. Например, изобретение седла и подков позволило создать кавалерию в IX веке до нашей эры, расширив поле боя за пределы равнин, необходимых для колесниц, и проникнув в новые типы местности. Введение длинного лука, способного стрелять на большие расстояния, позволило защитникам пробивать тяжёлую броню и уничтожать наступающие армии издалека. Изобретение пороха в IX веке нашей эры привело к появлению взрывчатых веществ и огнестрельного оружия; в ответ защитники строили более прочные укрепления и сосредотачивались на производстве оружия.
Эффективность армии часто зависит от того, насколько хорошо она адаптируется к технологическим нововведениям. Во время Американской революции армия Континентального Конгресса стреляла из мушкетов по британцам залпами, а затем атаковала с примкнутыми штыками. Эта тактика сработала, потому что войска могли пересечь расстояние между линиями до того, как британцы перезарядят оружие. Однако к Гражданской войне мушкеты были заменены нарезными стволами, которые заряжались быстрее и были более точными. В результате армии, находящиеся в обороне, могли наносить серьёзные потери наступающей пехоте. Генералы с обеих сторон адаптировали свои тактики — например, начали использовать снайперов и оборонительные сооружения, такие как окопы. Эти решения проложили путь к окопной войне Первой мировой войны.
Технологическая адаптация также оказалась ключевой во время Второй мировой войны. Перед этим конфликтом все развитые страны имели доступ к новым на тот момент технологиям — моторизованным транспортным средствам, бронированным танкам, авиации и радиосвязи. Однако германская армия стала новатором в интеграции этих компонентов. Их новая доктрина ведения войны, известная как «блицкриг» («молниеносная война»), включала бомбардировки, которые нарушали коммуникации и снабжение, за которыми следовали атаки бронетехники и пехоты, прорвавшие линии обороны союзников и углублявшиеся далеко за них. Благодаря этому немцы смогли захватить почти всю Европу за 18 месяцев. Их остановили в Сталинграде, но только благодаря готовности советской армии нести огромные потери.
Для ответа союзникам пришлось развивать аналогичные тактики и формирования. Они должны были продемонстрировать то, что один из авторов статьи называет «инновационной мощью»: способностью изобретать, адаптировать и внедрять новые технологии быстрее конкурентов. Союзники смогли механизировать свои силы, улучшить способы коммуникации, использовать массовую авиацию и, в случае США, создать и применить первые в мире ядерные бомбы. Это позволило им победить ось в нескольких театрах военных действий одновременно.
Усилия союзников были невероятными. И всё же они едва избежали поражения. Если бы Германия более эффективно управляла своей промышленной мощью, принимала лучшие стратегические решения или первой создала атомное оружие, её первоначальное технологическое преимущество могло бы оказаться решающим. Итог Второй мировой войны теперь может казаться предопределённым. Но, как якобы сказал герцог Веллингтон о битве при Ватерлоо, это было сражение, выигранное с большим трудом.
ВСЕ СИСТЕМЫ НА СТАРТ
Военным планировщикам часто трудно предсказать, какие инновации будут определять будущие битвы. Однако сегодня прогнозы стали проще. Дроны повсеместны, а роботы всё чаще используются. Войны в Газе и Украине уже показывают, как искусственный интеллект меняет способы ведения войны. Следующий крупный конфликт, скорее всего, будет включать полную интеграцию ИИ во все аспекты планирования и выполнения операций. Системы ИИ, например, смогут моделировать различные тактические и оперативные подходы тысячи раз, значительно сокращая период между подготовкой и реализацией. Китайская армия уже создала ИИ-командира, который обладает верховной властью в масштабных виртуальных военных играх. Хотя в Пекине запрещают системам ИИ принимать решения в реальных боевых условиях, полученные из симуляций данные могут использоваться людьми для принятия решений. И возможно, что Китай, как и другие государства, в будущем предоставит моделям ИИ полномочия для принятия решений. Солдаты смогут пить кофе в своих офисах, наблюдая за экранами далеко от поля боя, в то время как системы ИИ будут управлять различными роботизированными военными машинами. Украина уже старается передать роботам как можно больше опасных задач на передовой, чтобы сохранить дефицитные людские ресурсы.
Пока что автоматизация сосредоточена на морской и воздушной мощи в виде морских и воздушных дронов. Но вскоре она распространится и на наземные операции. В будущем первая фаза любой войны, скорее всего, будет проходить с участием наземных роботов, способных выполнять задачи от разведки до прямых атак. Россия уже использует наземные беспилотные устройства, которые могут запускать противотанковые ракеты, гранаты и дроны. Украина применяет роботов для эвакуации раненых и разминирования. Следующее поколение машин будет оснащено системами ИИ, которые смогут использовать сенсоры роботов для создания карты поля боя и прогнозирования точек атаки. Даже когда человеческие солдаты вмешаются, они будут вести действия с использованием дронов с видом от первого лица, чтобы идентифицировать врага (как это уже происходит в Украине). Машины будут использоваться для разминирования, принятия на себя первых атак врага и выявления скрытых противников. Если война России с Украиной расширится на другие части Европы, первая волна наземных роботов и воздушных дронов позволит как НАТО, так и России контролировать более широкую линию фронта, чем это возможно только с участием людей.
Автоматизация войны может сыграть решающую роль в спасении гражданских жизней. Исторически войны велись и выигрывались на открытой местности, где жили немногие. Однако урбанизация увеличивает население городов, а негосударственные акторы всё чаще прибегают к тактике городской партизанской войны. Поля боя будущего, вероятно, будут сосредоточены в густонаселённых районах, где бои становятся более разрушительными и ресурсозатратными. Это потребует ещё большего использования роботизированных вооружений. Военные будут вынуждены разворачивать небольшие, маневренные роботы (например, роботизированных «собак») на улицах и заполнять небо беспилотниками, чтобы контролировать городские позиции. Эти машины будут управляться алгоритмами, способными обрабатывать визуальные данные и принимать решения за доли секунды. Израиль уже стал пионером этой технологии, применив первое в мире ройное управление дронами в Газе в 2021 году. Индивидуальные дроны обходили защиту ХАМАСа и общались через систему вооружений с ИИ, коллективно принимая решения о том, куда им направляться.
Использование беспилотных вооружений необходимо ещё и потому, что они дешевы. Дроны представляют собой значительно более доступный класс вооружений по сравнению с традиционными военными самолётами. Например, дрон MQ-9 Reaper стоит примерно четверть стоимости истребителя F-35. А MQ-9 — один из самых дорогих беспилотников; простой дрон с видом от первого лица может стоить всего 500 долларов. Команда из десяти таких дронов может обездвижить российский танк стоимостью 10 миллионов долларов. (За последние месяцы более двух третей российских танков, уничтоженных в Украине, были уничтожены такими дронами). Эта доступность позволяет государствам отправлять рои дронов — одни для разведки, другие для атак — не беспокоясь об их потерях. Такие рои способны перегрузить системы ПВО, которые не рассчитаны на одновременное уничтожение сотен объектов. Даже если оборонные системы окажутся успешными, стоимость защиты от роя значительно превысит стоимость самой атаки. Массовый удар дронами и ракетами, нанесённый Ираном по Израилю в апреле, стоил максимум 100 миллионов долларов, тогда как перехват усилиями США и Израиля обошёлся более чем в 2 миллиарда долларов.
Доступность этих вооружений также облегчает наступательные действия, давая преимущество экономным негосударственным акторам. В 2016 году террористы ИГИЛ использовали дешёвые дроны для противодействия поддерживаемым США наступлениям на сирийский город Ракка и иракский Мосул, сбрасывая боеприпасы с воздуха и затрудняя установку противоснайперских позиций. Сегодня поддерживаемые Ираном повстанцы используют дроны для атак на базы США в Ираке, а хуситы, военная группировка, контролирующая большую часть Йемена, атакуют дронами корабли в Красном море. Их атаки утроили стоимость перевозок из Азии в Европу.
Другие группы также начинают применять дроны. В Мьянме коалиция продемократических и этнических милиций использует коммерческие дроны для противостояния военной хунте, ранее считавшейся непобедимой. Сейчас эта коалиция контролирует более половины территории страны. Украина также эффективно использовала дроны, особенно в первый год войны.
В случае китайского амфибийного нападения дроны могли бы помочь Тайваню. Хотя Пекин вряд ли начнёт полномасштабное нападение на остров в ближайшие годы, президент Китая Си Цзиньпин приказал своей армии быть готовой к вторжению на Тайвань к 2027 году. Чтобы остановить такую атаку, Тайваню и его союзникам придётся за короткое время поразить огромное количество вражеских десантных кораблей. Только беспилотные системы — на земле, в воздухе и в воде — смогут эффективно справиться с этой задачей.
В результате, Тайвань и его союзники должны адаптировать оружие, использованное в Украине, к новому типу поля боя. В отличие от украинцев, которые в основном сражались на суше и в воздухе, Тайвань будет полагаться на подводные дроны и автономные морские мины, способные быстро перемещаться в бою. Их воздушные дроны также должны будут обладать большей дальностью полёта и временем автономной работы. Западные страны уже разрабатывают такие дроны, и как только эти новые модели будут готовы, Тайвань и его союзники должны производить их массово.
ВСТРЯХНИСЬ
Ни одно государство пока не готово к войнам будущего. Ни одна страна не начала производить в массовом масштабе необходимое оборудование для роботизированных вооружений, и ни у одной нет программного обеспечения, способного полностью управлять автоматизированными системами. Но некоторые государства продвинулись дальше других. К сожалению, во многих аспектах лидируют противники Соединённых Штатов. Россия, получившая опыт в Украине, значительно увеличила производство дронов и успешно использует их на поле боя. Китай доминирует на мировом рынке коммерческих дронов: китайская компания DJI контролирует около 70 процентов глобального производства. Благодаря авторитарной структуре Китайская Народно-освободительная армия особенно умело внедряет новые концепции, такие как «многодоменная точная война» (очень интересная концепция, я напишу отдельный обзор на нее - SK), которая использует передовые разведывательные и технологические средства для координации огневой мощи.
В сфере ИИ Соединённые Штаты всё ещё обладают лучшими системами и тратят на них больше всех. Однако Россия и Китай быстро сокращают разрыв. Несмотря на то, что Вашингтон способен продолжать опережать их по расходам, он сталкивается с бюрократическими и промышленными барьерами, мешающими внедрению разработок на поле боя. В результате американская армия рискует вести войну, в которой её первоклассная подготовка и превосходное традиционное вооружение окажутся недостаточно эффективными. Например, американские войска пока недостаточно подготовлены к сражениям на полях боя, где каждое их движение может быть замечено и быстро атаковано парящими дронами. Этот недостаток опыта особенно опасен на открытых полях, таких как в Украине, в других восточноевропейских странах или на обширных пространствах Арктики. На городских полях боя американская армия также окажется особенно уязвимой, так как противники смогут легче нарушать линии связи США, а многие американские виды оружия окажутся менее полезными.
Даже на море США будут уязвимы для технологических достижений своих противников. Китайские гиперзвуковые ракеты могут потопить американские авианосцы ещё до их выхода из Перл-Харбора. Пекин уже развёртывает системы наблюдения и электронного подавления на основе ИИ, которые могут дать ему оборонительное преимущество над США в Индо-Тихоокеанском регионе. В воздухе высокотехнологичный, но дорогой F-35 может оказаться неэффективным против роя дешёвых дронов. На суше тяжёлая бронетехника, такая как танки Abrams и БМП Bradley, также может столкнуться с трудностями. Учитывая эти прискорбные факты, военные планировщики США справедливо пришли к выводу, что эпоха кампаний «шок и трепет», когда Вашингтон мог подавлять врагов мощными ударами, завершилась.
Чтобы избежать устаревания, американская армия должна провести крупные реформы. Начать можно с пересмотра процессов закупки программного обеспечения и вооружений. Текущая система закупок слишком бюрократична, склонна к рискам и медленно реагирует на быстро развивающиеся угрозы. Например, она полагается на десятилетние циклы закупок, которые привязывают её к определённым системам и контрактам даже после устаревания технологий. Вместо этого США должны заключать более короткие контракты, где это возможно.
Аналогичным образом, Соединённые Штаты должны стремиться расширить круг компаний, у которых они закупают вооружения. В 2022 году такие корпорации, как Lockheed Martin, RTX, General Dynamics, Boeing и Northrop Grumman, получили более 30% всех контрактных средств Министерства обороны. Новые производители вооружений, напротив, получили лишь незначительную часть. В прошлом году менее 1% всех контрактов Министерства обороны досталось компаниям, поддерживаемым венчурным капиталом, которые, как правило, более инновационны, чем их крупные аналоги. Эти показатели должны быть значительно более сбалансированными. Новое поколение небольших и дешёвых дронов вряд ли будет разработано традиционными оборонными фирмами, которые заинтересованы в производстве сложного, но дорогого оборудования. Скорее всего, они будут созданы, как это произошло в Украине: с помощью государственной инициативы, поддерживающей десятки небольших стартапов.
Однако для адаптации к будущему США придётся не только реформировать процесс закупок оружия. Необходимы изменения в организационных структурах армии и системах подготовки. Нужно сделать сложную, иерархическую цепочку командования более гибкой, предоставив большую автономию небольшим мобильным подразделениям. Лидеров таких подразделений следует обучить и наделить полномочиями для принятия ключевых боевых решений. Такие подразделения будут более маневренными, что критически важно в условиях стремительной войны с ИИ. Они также с меньшей вероятностью окажутся парализованы, если противник нарушит линии связи с командованием. Эти подразделения необходимо оснастить новыми платформами, такими как дроны, чтобы повысить их эффективность (автономные системы также могут помочь улучшить подготовку). В этом смысле спецназ США может стать примером для новых формирований.
РИСКИ И НАГРАДЫ
Эта новая эпоха ведения войны будет иметь определённые нормативные преимущества. Развитие технологий точности может привести к сокращению числа неизбирательных бомбардировок и артиллерийских обстрелов, а дроны могут сохранить жизни солдат. Однако высокий уровень гражданских потерь в Газе и Украине вызывает сомнения в том, что конфликты становятся менее смертоносными — особенно с учётом их переноса в городскую местность. Кроме того, рост числа вооружений на основе ИИ открывает ящик Пандоры с этическими и юридическими проблемами. Например, авторитарное государство может легко использовать системы ИИ, разработанные для сбора разведданных, против диссидентов или политических оппонентов. DJI, китайская компания, была связана с нарушениями прав человека в отношении уйгуров в Китае, а российская ЧВК «Вагнер» помогала малийским военным использовать дроны для атак на гражданских. Эти опасения касаются не только противников США. Израильская армия использовала программу ИИ под названием Lavender для определения потенциальных боевиков и нанесения авиаударов по их домам в густонаселённой Газе. При этом человеческий контроль над системой был минимальным: по данным издания +972 Magazine, на авторизацию каждой атаки уходит всего 20 секунд.
В худшем случае война с использованием ИИ может даже поставить под угрозу всё человечество. Военные игры с использованием моделей ИИ, разработанных OpenAI, Meta и Anthropic, показали, что системы ИИ склонны внезапно обострять конфликт, включая его перевод в ядерную фазу, по сравнению с играми, проводимыми людьми. Нетрудно представить, как всё может пойти ужасно неправильно, если такие системы действительно будут использоваться. В 1983 году советская система обнаружения ракет ошибочно приняла свет, отражённый от облаков, за атаку ядерных ракет. К счастью, в армии СССР был человек, ответственный за обработку тревоги, который определил, что это ложное предупреждение. Но в эпоху ИИ человека, проверяющего систему, может и не оказаться.
К счастью, Китай и США, похоже, понимают необходимость сотрудничества в вопросах ИИ. После саммита в ноябре 2023 года президент США Джо Байден и председатель КНР Си Цзиньпин договорились совместно обсуждать риски и проблемы безопасности ИИ. Первая серия переговоров состоялась в Женеве в мае. Этот диалог имеет важное значение. Даже если сотрудничество между двумя сверхдержавами начнется с малого, возможно, не достигнув ничего, кроме установления общего языка относительно использования ИИ в войне, оно может заложить основу для чего-то большего. Во время Холодной войны — эпохи соперничества великих держав, значительно более интенсивного, чем нынешнее соперничество США и Китая, — Советский Союз и Соединенные Штаты смогли создать сильный режим мер ядерной безопасности. И, как и у Советов, у китайских чиновников есть стимулы сотрудничать с Вашингтоном в контроле над новым оружием. У Соединенных Штатов и Китая разные глобальные видения, но ни один из них не хочет, чтобы террористы завладели опасными роботами. Они также могут захотеть помешать другим государствам приобрести такие технологии. Великие державы, обладающие грозными военными технологиями, почти всегда имеют пересекающийся интерес в том, чтобы сохранить их при себе.
Даже если Китай не будет сотрудничать, Соединенные Штаты должны гарантировать, что их собственный военный ИИ будет подвергаться строгому контролю. Они должны убедиться, что системы ИИ могут различать военные и гражданские цели. Они должны держать их под человеческим командованием. Они должны постоянно тестировать и оценивать системы, чтобы подтвердить, что они работают так, как задумано, в реальных условиях. И Соединенные Штаты должны оказывать давление на другие страны — как союзников, так и противников — чтобы они приняли аналогичные процедуры. Если другие государства откажутся, Вашингтон и его партнеры должны использовать экономические ограничения, чтобы ограничить их доступ к военному ИИ. Следующее поколение автономного оружия должно быть создано в соответствии с либеральными ценностями и всеобщим уважением к правам человека, а это требует агрессивного руководства США.
Война — это отвратительно, жестоко и часто слишком долго. Иллюзия — думать, что технологии изменят глубинную человеческую природу конфликта. Но характер войны меняется и быстро, и фундаментально. Соединенные Штаты также должны меняться и адаптироваться, и американские чиновники должны делать это быстрее, чем противники своей страны. Вашингтон не сделает все правильно, но он должен сделать это менее неправильно, чем его враги.